Держу в руках новый чертёж, кричу цеховому технологу, который возится в архиве:
- Миша, мы лист толщиной единичку будем на прессе гнуть или вручную в приспособлении?
Шуршание бумаг, пауза, ответ:
- В смысле - гнуть?
Что тут ответить? Молчу. Информация передана и принята успешно, надо просто дать человеку время осознать её и отреагировать адекватно – может, он чем-то другим занят и не может сходу переключиться. Жду. Подходит, смотрит через плечо на чертёж вместе со мной, потом – на меня как на дурака, и с великолепной снисходительностью возвещает:
- Мы его, вообще-то, на гильотине рубим!
Поясню, рубка, о которой говорит он, и гибка, о которой говорю я – разные операции, выполняемые на разном оборудовании – соответственно, гильотине и листогибочном прессе. Молчу. Выдыхаю. Делаю скидку на утро понедельника. Повторяю вводные:
- Лист толщиной единичка, гнуть вручную или на прессе?
Раздражается:
- На гильотине, я же сказал!
Недоумеваю:
- Что – на гильотине?
- Рубим мы его!
В его глазах – презрение к моей тупости. Мои глаза – я этого не вижу, но отчётливо чувствую – наливаются кровью. Миша отступает на два шага. Я тогда цежу сквозь зубы, но уже, конечно, грубо (с):
- А гнём на чём?
- А при чём тут... когда на гильотине рубим?
- Ты не проснулся, что-ли ещё?! Иди кофе выпей, я поделюсь! Я про гибку спрашиваю, уже третий раз!
- Нет, ты про пресс спрашиваешь. А гнём на листогибе.
- Листогиб и есть пресс.
- Нет... - медленно отступает из пределов моей досягаемости, отползает под прикрытие конструктора и его кульмана, - Я тебе говорю – листогиб, а ты – пресс... На прессе гнуть, естественно. То есть... да. То есть нет! На листогибе. Точно. На листогибе. Должно быть. Хотя лист тонкий... Вручную. Лучше вручную. Чего там гнуть на прессе? Да. А что?
Занавес. Но комментс. Женская логика, говорите вы? Вот пример мужской. Из реальной жизни. И этот – ещё из лучших...