Если судьба свела вас со мной, значит, пришло ваше время платить за свои грехи.
12.08.2009 в 13:19
Пишет Cu-Cu-Emi:Название: У него кожа цвета тёмного шоколада.
Автор: Cu-Cu-Emi
Бета: Xewry
Дисклаймер: отказываюсь.
Размер: мини.
Пейринг: главный - Гин/Тоусен, пролётом - Кира/Шухей, Айзен/Гин, Айзен/Тоусен и намёк на Шухей/Тоусен (два последних односторонне).
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс.
Предупреждение: ООС есть ООС, он у меня уже в пейринге проскальзывает))
Мо-оре, мо-оре, миг бездонный...У него кожа цвета тёмного шоколада, а губы вкуса ликёровой начинки. Гину интересно: а сам он, фарфорово-белый, каков на вкус?
- Парное молоко, - отвечают ему, пока он чертит замысловатые узоры на тёмной коже.
- Всегда?
Сильная рука осторожно отводит его ладонь выше, не давая спуститься к заветному месту и начать всё сначала.
- Когда сверху, - был дан ответ.
У него губы вкуса ликёровой начинки, и Ичимару нравится касаться их языком.
- Погоди, - говорит он в готовые приоткрыться уста. - Я ещё не закончил.
Ему бывает интересно: что будет, если смешать ваниль и ликёр? Но тёмного шоколада слишком мало, чтобы делиться им с кем-то.
- Изу-ру, - тянет он. Позволить себе большее нельзя — каким-то чудесным образом тёмный шоколад умеет становиться бесцветным, а до губ вкуса ликёровой начинки не дают дотянуться.
- Мне не нравится, когда ты с другими, Гин.
Впрочем, тёмный шоколад слишком изыскан, чтобы отказывать ему в таком маленьком желании. На весьма привлекательные предложения бывшего тайчо Ичимару мотает головой и иногда широко ухмыляется на вскинутые над очками брови.
- Вам, тайчо, очки не идут, - как-то раз замечает он. - Тоусен-тайчо как-то сказал, что вас в очках с роговой оправой, при вашем-то характере, абсолютно не представляет.
- А что же представляет Тоусен-тайчо? - в голосе мелькнула нотка раздражения.
- Вот сегодня и спрошу, - губы растягиваются в лисью ухмылку.
У Айзена кто-то есть — Ичимару чувствует это — и можно позволить себе поиграть с огоньком в масляном фонаре, пока не треснула крышка.
Спустя пару дней поведение Тоусена неожиданно настораживает: непозволено не то, что прикасаться, но и подходить ближе, чем на несколько шагов.
- Подожди, пожалуйста, - голос у него странный, и за маской привычного спокойствия прячется что-то ещё. Так и не дождавшись объяснений, Гин стремительно пересекает комнату и, не давая остраниться, резко впивается в губы.
- И кем же был тот самоубийца? - спрашивает он, прижимая к себе тело цвета тёмного шоколада и теребя прядку иссиня-чёрных волос. В груди расползаются тёмные облака, и Ичимару отсранённо примеривается к новым ощущениям.
- Твой бывший капитан, - почти шёпотом отвечают ему.
В тот вечер они долго разговаривают, и Гину даже нравится ощущать тяжесть чужой головы на своей груди: кучерявые волосы приятно щекочут кожу, а переплетение пальцев их рук кажется чем-то само собой разумеющимся. Ичимару мысленно фыркает, путая черные пряди и раздумывая, какой способ мести ему лучше избрать: Айзен, конечно, тайчо, но лишать Гина сладостей жизни не имеет права никто.
Канаме зовёт его во сне, и Ичимару устраивается поудобнее, задумчиво подтягивая одеяло выше: следующая ночь будет о-очень долгой.
- Мне не нравится твой лейтенант.
- Чем же?
Гин фыркает и выдёргивает из подушки очередное перо.
- Он слишком правильный и спокойный.
- Однако, твоим лейтенантом стал Изуру, - мягко напоминают ему.
- Мой лейтенант не работает поводырём, - возмущаются ему в ответ.
Канаме резко отворачивается, встаёт и начинает одеваться. Его тут же сдёргивают обратно в постель, прижимают к простыне и долго, со вкусом целуют, позволяя отдышаться только тогда, когда тёмнокожее существо под Гином прекращает вырываться.
- Прости, я не хотел, - Тоусен вообще первый, перед кем Ичимару приходится извиняться. - Вырвалось.
- Ты ревнуешь, - по тону понятно, что Канаме больше не сердится, но и не простил до конца.
- Ага, - сонно соглашается Кицуне. - Он, кстати, явно в тебя влюблён.
- Кто бы говорил, - Тоусен крепче обнимает Ичимару. Он чувствует горячее дыхание капитана, чья голова сейчас покоится на его груди. - Спи.
- Мы едем-едем-едем в далё-окие края...
Тоусену весьма интересно, что собирается в этот раз делать прискакавший пораньше Гин. Ичимару ставит кеккай, падает на жёсткий диван, и теперь Канаме ясно чувствует на себе его озорной взгляд.
- Мы с Айзеном собираемся слинять в Уэко Мундо. Пойдёшь с нами?
Вопрос застаёт Тоусена врасплох, и с минуту он лишь молча моргает. Ресницы у него короткие, чёрные и жёсткие, а на вкус — паприка, Гин пробовал как-то раз.
- А почему именно в Уэко Мундо? - наконец спрашивает Канаме.
- Тайчо захотелось власти над миром, он решил начать с Сейретея и Мира Живых, а для этого нужно в Уэко Мундо, чтоб всякие там арранкары и меносы перешли на его сторону. Так ты идёшь?
- Идея власти над миром меня не привлекает, - он нашаривает на столе квартальный отчёт и наощупь находит нужную графу.
- Ну, тогда мы всё расскажем старику Яме, он решит, что шпионы в стане врага ему нужны, и мы всё равно свалим в Уэко Мундо... Тоусен, мне здесь скучно-о... - тоскливо тянет он, хитро глядя на замершего на несколько секунд Канаме.
- Хорошо. Но только при одном условии.
Гин выжидающе молчит.
- Рукия и все члены Готея-13 останутся живы, что бы ни случилось, - наконец говорит шинигами.
- Неужто тайчо и к тебе приходил? Какие интересные подробности...
- Ты не ответил на вопрос.
- А если ты будешь сражаться с Зараки? Насколько я помню, капитан Одиннадцатого не прочь обзавестись парочкой новых жертв.
- Я проиграю ему.
- Нарочно? Так не интересно... Но ты согласен, да?
Тоусен кивает, и Гин радостно вылетает из кабинета.
Ичимару в Уэко Мундо не понравилось: серо, пусто и скучно. То ли дело Сейретей... Впрочем, с появлением Эспады и нумеросов дел у экс-капитанов поприбавилось, и скучать стало некогда.
Ямамото-со-тайчо требовал отчёты, Айзен — экспериментов с Хоугьёку, а собственное тело — внимания и ласки.
- То-усен, - тянет Гин, пытаясь длинными тонкими пальцами отцепить ручки Вандервайса от плаща Канаме. - Ну вот зачем тебе он? Отчёты он за тебя писать не будет, и в Сейретей его не послать...
- Айзен, - одними губами шепчет экс-капитан, и Ичимару, фыркая, отстраняется.
- Он сильно привязался к тебе, - почти с отвращением, растягивая слова, произносит Гин.
- Невинные души притягиваются, - тон высокомерный, но язвительности в голосе не слышится — над этим ещё долго работать.
- Что за бред я несу? - почти грустно спрашивает он у Вандервайса, когда Владыка отходит достаточно далеко.
- Ты был похож на Кучики, м-м-м? - Ичимару цепляется пальцами за ворот его плаща, обвивает тонкими руками шею, утыкается носом в тёмные волосы и тихо мурлычет.
- А ты похож на лисицу, - мягко говорит Канаме, когда Гин снимает с него очки и закрывает ладонями глаза. Тоусен всё ещё пишет, одной рукой придерживая листок и время от времени проводя пальцем прямую линию столбца, чтобы не сбиться.
- А давай не будем посылать отчёты недельку-другую, а? А потом извинимся, мол, нас чуть не раскрыли?
- Со-тайчо испепелит Уэко Мундо, если мы пропустим больше двух отчётных дней.
- Не испепелит, - Гин массирует напряжённые плечи напарника, пытаясь заодно ногой отпихнуть Вандервайса. Арранкар неожиданно шипит и кусает его за лодыжку.
- Вандервайс.
«Ребёнок» нехотя отпускает ногу и вновь цепляется маленькими пальчиками за плащ Канаме, с любопытством поглядывая на Ичимару.
- Садись.
Гин приподнимает полу хакама, позволяя осторожным пальцам шинигами невесомо провести по ране. Ладони капитана мягко светятся заклинанием кидо: боль проходит, края укуса затягиваются и, в конце концов, не остаётся даже маленькой вмятинки. Вандервайс удивлённо агукает, но прикасаться не решается: мало ли что?
Ичимару резко наклоняется, подтягивает Канаме к себе и впивается в приоткрытые губы, проникая внутрь и чуть придавливая язык Тоусена: чужого участия ему сегодня не хочется.
Когда Гин сверху, ему позволено все: хоть мостиком выгибайся. Он стелется белой змеёй, заползает головой подмышку, словно лисица, наслаждаясь ласковыми, нежными или резкими, почти грубыми — как хочется самому Ичимару — прикосновениями. Но он должен делать это сам: никаких предметов в постели. Канаме слишком естественен, чтобы извращаться над ним.
Ичимару нравятся прикосновения Тоусена, когда тот берёт его. Ни один раз не похож на другой, а то, что его партнёр слеп, только подогревает интерес и наслаждение Гина.
С Айзеном тогда ещё лейтенант никогда не был особенно активен: было что-то в этом скучное, неинтересное, опостылевшее. Когда капитан впервые взял его в Уеко Мундо, едва не изнасиловав, Ичимару был ошарашен.
- Всё в порядке?
Гин, забывшись, кивнул.
- Да. Всё нормально, - подходить ближе, чем на полшага, ему не хочется: вдруг заметит?
- Как скажешь, - по голосу было понятно, что ему не поверили. - Послание со-тайчо, - он протянул конверт Ичимару. - Мы скоро возвращаемся в Сейретей.
- Айзен-сан планирует нападение на Мир Живых.
- Знаю, - задумчивый кивок. Вандервайс позади него неожиданно гукает, подползает к Ичимару и вцепляется в хакама.
- Чего это он?
- Ты ему понравился. Ты не мог бы посидеть с ним, пока я дописываю отчёт?
- Ма-а-а... А это обязательно?
- Если он сделает это ещё раз, мне придётся его убить, - неожиданно замечает Тоусен. Ичимару кивает. Не то, чтобы ему не понравилось проведённое таким образом время, но... сердить Канаме — себе дороже. Особенно сейчас.
- Отчёт закончен, - монотонный голос Канаме замолкает, и в зале собраний воцаряется первозданная тишина. Ичимару ехидно осматривает притихших капитанов. На их лицах ясно читается: «Не ожидали».
- Зачем было убивать Совет Сорока Шести? - неожиданно тихо спрашивает Хинамори.
- Не уследили, - сладко улыбается ей Ичимару. Тоусен рядом с ним невозмутимо сворачивает длинный тяжёлый свиток.
Шурх-шурх. Шурх-шурх.
- Тоусен, мне здесь скучно-о...
- Где я это уже слышал?
- Твой лейтенант на тебя плохо влияет.
- А он наверняка считает, что на меня плохо влияешь ты, - Канаме мягко улыбается, наощупь читая очередной отчёт.
Из соседней комнаты доносится негромкий стон, и секунду спустя вспыхивает мерцающий кеккай.
«Идея, кстати, интересная, - думает Гин, - надо попробовать»
URL записиАвтор: Cu-Cu-Emi
Бета: Xewry
Дисклаймер: отказываюсь.
Размер: мини.
Пейринг: главный - Гин/Тоусен, пролётом - Кира/Шухей, Айзен/Гин, Айзен/Тоусен и намёк на Шухей/Тоусен (два последних односторонне).
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс.
Предупреждение: ООС есть ООС, он у меня уже в пейринге проскальзывает))
Мо-оре, мо-оре, миг бездонный...У него кожа цвета тёмного шоколада, а губы вкуса ликёровой начинки. Гину интересно: а сам он, фарфорово-белый, каков на вкус?
- Парное молоко, - отвечают ему, пока он чертит замысловатые узоры на тёмной коже.
- Всегда?
Сильная рука осторожно отводит его ладонь выше, не давая спуститься к заветному месту и начать всё сначала.
- Когда сверху, - был дан ответ.
У него губы вкуса ликёровой начинки, и Ичимару нравится касаться их языком.
- Погоди, - говорит он в готовые приоткрыться уста. - Я ещё не закончил.
Ему бывает интересно: что будет, если смешать ваниль и ликёр? Но тёмного шоколада слишком мало, чтобы делиться им с кем-то.
- Изу-ру, - тянет он. Позволить себе большее нельзя — каким-то чудесным образом тёмный шоколад умеет становиться бесцветным, а до губ вкуса ликёровой начинки не дают дотянуться.
- Мне не нравится, когда ты с другими, Гин.
Впрочем, тёмный шоколад слишком изыскан, чтобы отказывать ему в таком маленьком желании. На весьма привлекательные предложения бывшего тайчо Ичимару мотает головой и иногда широко ухмыляется на вскинутые над очками брови.
- Вам, тайчо, очки не идут, - как-то раз замечает он. - Тоусен-тайчо как-то сказал, что вас в очках с роговой оправой, при вашем-то характере, абсолютно не представляет.
- А что же представляет Тоусен-тайчо? - в голосе мелькнула нотка раздражения.
- Вот сегодня и спрошу, - губы растягиваются в лисью ухмылку.
У Айзена кто-то есть — Ичимару чувствует это — и можно позволить себе поиграть с огоньком в масляном фонаре, пока не треснула крышка.
Спустя пару дней поведение Тоусена неожиданно настораживает: непозволено не то, что прикасаться, но и подходить ближе, чем на несколько шагов.
- Подожди, пожалуйста, - голос у него странный, и за маской привычного спокойствия прячется что-то ещё. Так и не дождавшись объяснений, Гин стремительно пересекает комнату и, не давая остраниться, резко впивается в губы.
- И кем же был тот самоубийца? - спрашивает он, прижимая к себе тело цвета тёмного шоколада и теребя прядку иссиня-чёрных волос. В груди расползаются тёмные облака, и Ичимару отсранённо примеривается к новым ощущениям.
- Твой бывший капитан, - почти шёпотом отвечают ему.
В тот вечер они долго разговаривают, и Гину даже нравится ощущать тяжесть чужой головы на своей груди: кучерявые волосы приятно щекочут кожу, а переплетение пальцев их рук кажется чем-то само собой разумеющимся. Ичимару мысленно фыркает, путая черные пряди и раздумывая, какой способ мести ему лучше избрать: Айзен, конечно, тайчо, но лишать Гина сладостей жизни не имеет права никто.
Канаме зовёт его во сне, и Ичимару устраивается поудобнее, задумчиво подтягивая одеяло выше: следующая ночь будет о-очень долгой.
- Мне не нравится твой лейтенант.
- Чем же?
Гин фыркает и выдёргивает из подушки очередное перо.
- Он слишком правильный и спокойный.
- Однако, твоим лейтенантом стал Изуру, - мягко напоминают ему.
- Мой лейтенант не работает поводырём, - возмущаются ему в ответ.
Канаме резко отворачивается, встаёт и начинает одеваться. Его тут же сдёргивают обратно в постель, прижимают к простыне и долго, со вкусом целуют, позволяя отдышаться только тогда, когда тёмнокожее существо под Гином прекращает вырываться.
- Прости, я не хотел, - Тоусен вообще первый, перед кем Ичимару приходится извиняться. - Вырвалось.
- Ты ревнуешь, - по тону понятно, что Канаме больше не сердится, но и не простил до конца.
- Ага, - сонно соглашается Кицуне. - Он, кстати, явно в тебя влюблён.
- Кто бы говорил, - Тоусен крепче обнимает Ичимару. Он чувствует горячее дыхание капитана, чья голова сейчас покоится на его груди. - Спи.
- Мы едем-едем-едем в далё-окие края...
Тоусену весьма интересно, что собирается в этот раз делать прискакавший пораньше Гин. Ичимару ставит кеккай, падает на жёсткий диван, и теперь Канаме ясно чувствует на себе его озорной взгляд.
- Мы с Айзеном собираемся слинять в Уэко Мундо. Пойдёшь с нами?
Вопрос застаёт Тоусена врасплох, и с минуту он лишь молча моргает. Ресницы у него короткие, чёрные и жёсткие, а на вкус — паприка, Гин пробовал как-то раз.
- А почему именно в Уэко Мундо? - наконец спрашивает Канаме.
- Тайчо захотелось власти над миром, он решил начать с Сейретея и Мира Живых, а для этого нужно в Уэко Мундо, чтоб всякие там арранкары и меносы перешли на его сторону. Так ты идёшь?
- Идея власти над миром меня не привлекает, - он нашаривает на столе квартальный отчёт и наощупь находит нужную графу.
- Ну, тогда мы всё расскажем старику Яме, он решит, что шпионы в стане врага ему нужны, и мы всё равно свалим в Уэко Мундо... Тоусен, мне здесь скучно-о... - тоскливо тянет он, хитро глядя на замершего на несколько секунд Канаме.
- Хорошо. Но только при одном условии.
Гин выжидающе молчит.
- Рукия и все члены Готея-13 останутся живы, что бы ни случилось, - наконец говорит шинигами.
- Неужто тайчо и к тебе приходил? Какие интересные подробности...
- Ты не ответил на вопрос.
- А если ты будешь сражаться с Зараки? Насколько я помню, капитан Одиннадцатого не прочь обзавестись парочкой новых жертв.
- Я проиграю ему.
- Нарочно? Так не интересно... Но ты согласен, да?
Тоусен кивает, и Гин радостно вылетает из кабинета.
Ичимару в Уэко Мундо не понравилось: серо, пусто и скучно. То ли дело Сейретей... Впрочем, с появлением Эспады и нумеросов дел у экс-капитанов поприбавилось, и скучать стало некогда.
Ямамото-со-тайчо требовал отчёты, Айзен — экспериментов с Хоугьёку, а собственное тело — внимания и ласки.
- То-усен, - тянет Гин, пытаясь длинными тонкими пальцами отцепить ручки Вандервайса от плаща Канаме. - Ну вот зачем тебе он? Отчёты он за тебя писать не будет, и в Сейретей его не послать...
- Айзен, - одними губами шепчет экс-капитан, и Ичимару, фыркая, отстраняется.
- Он сильно привязался к тебе, - почти с отвращением, растягивая слова, произносит Гин.
- Невинные души притягиваются, - тон высокомерный, но язвительности в голосе не слышится — над этим ещё долго работать.
- Что за бред я несу? - почти грустно спрашивает он у Вандервайса, когда Владыка отходит достаточно далеко.
- Ты был похож на Кучики, м-м-м? - Ичимару цепляется пальцами за ворот его плаща, обвивает тонкими руками шею, утыкается носом в тёмные волосы и тихо мурлычет.
- А ты похож на лисицу, - мягко говорит Канаме, когда Гин снимает с него очки и закрывает ладонями глаза. Тоусен всё ещё пишет, одной рукой придерживая листок и время от времени проводя пальцем прямую линию столбца, чтобы не сбиться.
- А давай не будем посылать отчёты недельку-другую, а? А потом извинимся, мол, нас чуть не раскрыли?
- Со-тайчо испепелит Уэко Мундо, если мы пропустим больше двух отчётных дней.
- Не испепелит, - Гин массирует напряжённые плечи напарника, пытаясь заодно ногой отпихнуть Вандервайса. Арранкар неожиданно шипит и кусает его за лодыжку.
- Вандервайс.
«Ребёнок» нехотя отпускает ногу и вновь цепляется маленькими пальчиками за плащ Канаме, с любопытством поглядывая на Ичимару.
- Садись.
Гин приподнимает полу хакама, позволяя осторожным пальцам шинигами невесомо провести по ране. Ладони капитана мягко светятся заклинанием кидо: боль проходит, края укуса затягиваются и, в конце концов, не остаётся даже маленькой вмятинки. Вандервайс удивлённо агукает, но прикасаться не решается: мало ли что?
Ичимару резко наклоняется, подтягивает Канаме к себе и впивается в приоткрытые губы, проникая внутрь и чуть придавливая язык Тоусена: чужого участия ему сегодня не хочется.
Когда Гин сверху, ему позволено все: хоть мостиком выгибайся. Он стелется белой змеёй, заползает головой подмышку, словно лисица, наслаждаясь ласковыми, нежными или резкими, почти грубыми — как хочется самому Ичимару — прикосновениями. Но он должен делать это сам: никаких предметов в постели. Канаме слишком естественен, чтобы извращаться над ним.
Ичимару нравятся прикосновения Тоусена, когда тот берёт его. Ни один раз не похож на другой, а то, что его партнёр слеп, только подогревает интерес и наслаждение Гина.
С Айзеном тогда ещё лейтенант никогда не был особенно активен: было что-то в этом скучное, неинтересное, опостылевшее. Когда капитан впервые взял его в Уеко Мундо, едва не изнасиловав, Ичимару был ошарашен.
- Всё в порядке?
Гин, забывшись, кивнул.
- Да. Всё нормально, - подходить ближе, чем на полшага, ему не хочется: вдруг заметит?
- Как скажешь, - по голосу было понятно, что ему не поверили. - Послание со-тайчо, - он протянул конверт Ичимару. - Мы скоро возвращаемся в Сейретей.
- Айзен-сан планирует нападение на Мир Живых.
- Знаю, - задумчивый кивок. Вандервайс позади него неожиданно гукает, подползает к Ичимару и вцепляется в хакама.
- Чего это он?
- Ты ему понравился. Ты не мог бы посидеть с ним, пока я дописываю отчёт?
- Ма-а-а... А это обязательно?
- Если он сделает это ещё раз, мне придётся его убить, - неожиданно замечает Тоусен. Ичимару кивает. Не то, чтобы ему не понравилось проведённое таким образом время, но... сердить Канаме — себе дороже. Особенно сейчас.
- Отчёт закончен, - монотонный голос Канаме замолкает, и в зале собраний воцаряется первозданная тишина. Ичимару ехидно осматривает притихших капитанов. На их лицах ясно читается: «Не ожидали».
- Зачем было убивать Совет Сорока Шести? - неожиданно тихо спрашивает Хинамори.
- Не уследили, - сладко улыбается ей Ичимару. Тоусен рядом с ним невозмутимо сворачивает длинный тяжёлый свиток.
Шурх-шурх. Шурх-шурх.
- Тоусен, мне здесь скучно-о...
- Где я это уже слышал?
- Твой лейтенант на тебя плохо влияет.
- А он наверняка считает, что на меня плохо влияешь ты, - Канаме мягко улыбается, наощупь читая очередной отчёт.
Из соседней комнаты доносится негромкий стон, и секунду спустя вспыхивает мерцающий кеккай.
«Идея, кстати, интересная, - думает Гин, - надо попробовать»
@темы: находки
-
-
05.02.2011 в 21:51-
-
06.02.2011 в 11:42читать дальше
-
-
06.02.2011 в 13:00-
-
06.02.2011 в 13:13-
-
06.02.2011 в 13:28-
-
06.02.2011 в 17:47-
-
06.02.2011 в 19:23-
-
07.02.2011 в 20:51